Текст подготовил Никита Смирнов для издания «Деловой Петербург» https://www.dp.ru/a/2019/09/13/Afisha
За морем
Женщина намывает пол в туалете. Понемногу скупая тишина этой сцены нарушается всхлипами, а затем и рыданиями. Режиссер Сун-а Юн показывает гражданскую версию «Цельнометаллической оболочки». Женщина в кадре — одна из многих филиппинок, которые проходят курсы домашней прислуги, чтобы затем отправиться в другие страны и стать нянями, горничными, кухарками. Во время этих курсов их уже готовят к реалиям, с которыми многим предстоит столкнуться: стрессовые ситуации, домашнее насилие и дискриминация. Тем самым, мы застаем персонажей фильма в тот момент, «когда они работают над будущими травмами, а не прошлыми», как это охарактеризовала режиссер Сун-а Юн. Действительно, многое из того, что мы видим на экране — репетиция травматического опыта, муляж ран, на которые эти женщины обрекают себя в поисках лучшей доли.
Сун-а Юн: «Каждый год больше 200 тысяч женщин покидают Филиппины, чтобы найти работу на дому за границей. Филиппинок часто представляют послушными и по природе подготовленными к тому, чтобы заботиться о детях и пожилых людях. Я хотела разрушить этот стереотип и показать, что у них есть личность, они не просто жертвы со слабой волей, что они — не статистика. Я также хотела исследовать динамику отношений внутри группы, то сестринство, которое возникает и позволяет им поддерживать друг друга».
Парк «Лос Рейес»
В чилийском Сантьяго есть «Парк королей», а в нем — небольшая скейт-площадка с бассейном. Здесь встречаются местные скейтеры: многие из неблагополучных семей, без перспектив, но с вредными привычками, историей употребления наркотиков и проблемами дома. Каждый день их встречают Чола и Мячик, гении места — две дворовых собаки, связанные тесной дружбой. Фильм исследует их отношения, фоном которым становятся разговоры подростков, суетные в сравнении с размеренной жизнью двух собак.
Чилийские режиссеры Беттина Перут и Иван Основикофф (сам скейтер-любитель) начинали снимать о подростках на досках, но сделали кино о друзьях на четырех лапах. Своих героев они нашли, когда замысел фильма о скейт-парке переживал кризис. Оказалось, что фильм все это время буквально «путался под ногами». Этот новый взгляд, невероятно пристальный к своим героям, определил судьбу «Парка «Лос Рейес» — истории, рассказанной через мокрые носы и трещины на старых лапах.
Беттина Перут: «Фильм научил нас тому, что люди — вовсе не центр земли. Мы привыкли думать так про себя, но это заблуждение. И это не что-то теоретическое, это фундаментальная истина. Когда мы обнаружили этих собак в парке, у нас появилась точка зрения, которую я искала. Мы открыли огромный эстетический потенциал, который при этом был кинематографичным. И больше всего мне понравилось, что они не говорили».
Страна мёда
Хатидзе разводит пчел в македонской глубинке. У них взаимовыгодные отношения: женщина всегда забирает лишь часть меда, поет своим пчелам, работает без защитной одежды и отказывается от технических новшеств. Вместе с пожилой матерью, занятой подготовкой к смерти, они живут без электричества в окружении гор. Мед Хатидзе отвозит на продажу в город, на деньги покупает малые радости: краску для волос, веер для больной мамы. В какой-то момент на соседний участок переезжает семья Хуссейна: семеро детей, куры, рогатый скот, трейлер вместо дома. Новоселы вносят хаос в тихий уклад Хатидзе и ее пчел, а когда Хуссейн узнает, чем занимается соседка — тоже решает взяться за пчеловодство, но его подход оказывается куда более грубым…
Задуманный как короткометражка о регионе и проблемах окружающей среды, «Страна мёда» вырос в полнометражный фильм благодаря неожиданному появлению семьи Хуссейна, «сезонных» жителей деревни. У фильма два режиссера, уже работавших вместе — Любомир Стефанов и Тамара Котевска. Авторы смогли разделить между собой две семьи, поэтому «Страна мёда» виртуозно переключается между рассказом о той и другой; однако их взгляд на обе семьи не становится критическим, приглашая вместо этого к размышлению о способах и трудностях во взаимоотношениях современного человека с природой.
Тамара Котевска: «Корейский журналист из Лондона увидел фильм и сразу же забронировал билет в Македонию, чтобы встретиться с Хатидзе. Мы отвели его к ней. Он спросил: “Как они вас нашли?” А она ответила: «Они не искали. Это я их нашла». Вы можете представить, какой у нее образ мышления. Она абсолютный экстраверт. Она хотела, чтобы ее историю рассказали. Работать с человеком, который этого хочет, гораздо проще. Иначе мы бы не смогли подобраться столь близко».
Грезы панка
Индонезия — страна преобладающего мусульманства. Слыть маргиналом здесь можно с малым усилием, но вряд ли малой кровью. «Грезы панка» рассказывают о местном панк-сообществе, молодых людях с ирокезами и татуировками, оснащенных флейтами и укулеле. Им есть, что терять — мы следим за сложными отношениями юного харизматичного Эки с авторитарным армейским отцом, говорящим языком консервативной индонезийской партии. Однако это противостояние отцов и детей, устава и устремлений режиссер Джимми Хендрикс сопоставляет с показом жизни даяков, исторических племен Индонезии, гораздо более свободных, нежели их современные цивилизованные соотечественники. Не останавливаясь на доступном колорите места, Хендрикс идет дальше и включает в фильм инсценировки, подчеркнуто выходящие из пазов действительности и отсылающие к другому знаменитому доку об Индонезии — «Акту убийства» (2012).
Джимми Хендрикс: «Мне важно размышлять о наших чувствах единения и разобщения с окружающей средой. Чувство, что мы не связаны с землей, что мы не в своем месте, может быть универсальным. Мы не задействуем максимума наших возможностей. Племя из фильма хорошо это показывает — волшебную энергию, которая может передаваться местом, в котором мы находимся. Мы можем перевести его в веру, религию или анимизм, но самое главное — мы должны уважать место, где живем. Это отличает нас от животных».
Ветер. Документальный триллер
Халны — так называется горный ветер в польских Татрах, который случается каждые несколько месяцев. Его последствия — не только сорванные крыши амбаров, выкорчеванные деревья и беды на дорогах. В эти короткие периоды повышается число самоубийств, а люди испытывают припадки. Фильм Михала Белавски следит за судьбой нескольких жителей региона, каждый из которых по-своему справляется со стихией и выстраивает собственную стратегию взаимоотношений с природой.
Михал Белавски: “Когда я только представил тизер фильма на воркшопе в Лиссабоне, один из членов комиссии сказал, что это похоже на “погодный фетишизм”. Это было заманчивое направление — показывать одно бедствие за другим, пока мир на экране не разрушится до основания. Но я хотел большего. К счастью, в начале съемок я собрал достаточно драматических эпизодов, и потому мог сосредоточиться на прочих вещах. Я хотел, чтобы зритель познакомился и почувствовал связь с моими героями. Моей целью стало показать интересные перипетии сюжета, а не просто полный экшна фильм про ветер, который крадется к героям словно лютый вражина”.
Полуночный путешественник
Хассан Фазили пытался снимать кино и держать арт-кафе в Афганистане. Однако его фильм сделал семью Фазили мишенью талибов*. Бывший друг, сам переметнувшийся к террористам, предупредил режиссера об опасности. Вместе с женой и детьми Фазили наскоро собрал вещи, и так началось путешествие семьи политических беженцев длиной в несколько лет. Всё это время Фазили снимал жизнь в лагерях и на конспиративных квартирах, стычки с местными, перебежки через европейские границы и бесконечное ожидание того, что евробюрократия распознает в этой семье жертв, имеющих право на жизнь. «Полуночный путешественник» снят на подручные средства, от дешевых телефонов до полупрофессиональных камер, а его сюжет до последних минут остается загадкой для героев-авторов, которые пытаются проскочить жернова политики Европы в отношении мигрантов.
Хассан Фазили: «Я понял, что опыт нашей семьи не уникален, и является важной частью некой общей человеческой истории, и потому должен быть сохранен для всех. Я всегда считал, что должен снимать честно, как историк, и не прятать ничего от зрителя из-за каких-то своих личных заморочек. Но порой я задаюсь вопросом, стоило ли делать этот фильм, потому что теперь моя семья должна начать новую жизнь и позабыть обо всех проблемах, с которыми столкнулась прежде. Я волнуюсь об этом, потому что я разрываюсь между двумя разными идеалами. Как режиссер, я испытываю надобность документировать проблемы этого мира для будущих поколений. Как отец и семьянин, я иногда думаю, что сделал это зря, а иногда — что всё было правильно».
* Организация «Талибан» запрещена в России
Я счастлива
У Милы диагностируют рак языка. Она решает отправиться в леса Амазонии, к перуанским лекарям-шаманам — и задокументировать процесс своего исцеления на камеру. В Перу уже налажен своеобразный транзит: с 1991 года здесь проводит много времени Анатолий Хижняк, известный путешественник-авантюрист. Что найдет Мила в этих лесах для себя, и чем обернется эта поездка в древние джунгли?
В прошлом году Настя Коркия участвовала в короткометражном конкурсе «Послания к человеку» с работой «Резкий и мягкий». В этом году состоится премьера ее новой, принципиально иной работы. Прежде всего, «Я счастлива» — очень личный фильм, фильм о собственной матери, и посвященный всем матерям.
Запечатленная камерой амазонская экзотика — приготовление аяуаска, местное житье в близости к природе — сразу же оказывается лишена заявленных магических качеств. Источником необъяснимого в «Я счастлива» становится сама героиня, выдерживающая это путешествие, этот взгляд камеры и этот мир, краски которого начинают меркнуть.
Настя Коркия: «С этим фильмом у меня очень сложные отношения. Не я решила его снимать. Это была полностью мамина идея. Мне бы очень хотелось, чтобы мама лечилась в Сеченова, Герцена или Блохина, но она решила лечиться у шамана в Перу на берегу Амазонки. И решила снять про это фильм. И я просто должна была поддержать ее выбор, потому что это личный выбор каждого – как и где лечиться, но это легко сказать, а по факту очень сложно принять.
Полуночная помощь
Семья Очоа работает на «скорой». Это их собственная амбулатория на колесах: в Мехико на девять миллионов жителей приходятся 45 карет медицинской помощи, и частные “семейные” машины становятся одновременно попыткой завести свое дело, обустроить жизнь, и ответом неравнодушных жителей на удручающую ситуацию в городе.
Интенсивный док Люка Лоренцена побуждает критиков из разных стран шутить одно и то же: «Вы еще думаете, что в нашей стране проблемы со здравоохранением?» Лоренцен чередует захватывающие съемки ночных смен со свидетельствами внутренней жизни семьи, где разыгрываются свои сюжеты. В первую очередь — возмужание юного Хуана, одновременно застенчивого и инфантильного. В машине Хуан смена за сменой становится главой семьи. Сама декорация “скорой” и деликатная тема поставили Лоренцена в партизанские условия: он один управлялся с двумя камерами, провел многие смены вместе с семьей героев, и занимался этим фильмом на протяжении более чем трех лет.
Люк Лоренцен: «Ради «Полуночной помощи» я провел больше 80 ночей в скорой машине Очоа, где ел, спал и попросту жил. Конечно, я присутствовал там ради захватывающего материала, но доверие по-настоящему строится в моменты, когда на часах шесть утра, вы припарковались на темном уличном углу, ничего не происходит и никто не понимает, отчего вы еще не дома».
Зоряна Хоробрая
Молодая Зоряна живет в селе с мужем Эдгарсом и мамой, занимается хозяйством, играет на пианино, растит ребенка и работает за компьютером. Эта идиллия однако же имеет срок годности: семью тянет в Ригу, где мужу светит место в сфере общественного питания, да и городские условия позволяют растить детей, «как все». Русская мать Зоряны отговаривает их от жизни «в клетках». Зоряна разрывается между чаяниями мужа и матери.
Фильм «Зоряна Хоробрая», международная премьера которого состоится на «Послании» — дебютная работа Элиты Клявиня, ведущей актрисы Нового Рижского театра. В прошлом она работала журналисткой, поэтому эта цепкость в выборе героев первого фильма глубоко не случайна. Через них Клявиня проявляет противоречия прибалтийской современности. Выбор Зоряны в фильме — не только между городом и деревней, но между русским языком и латышским, между старообрядчеством матери и европейскими стандартами жизни (на участке муж Эдгарс растит и продает урожай, а в городе устраивается в сетевой фаст-фуд).
