Третий день онлайн-показов включает анимационные и экспериментальные работы, продолжает сеансы международного и национального конкурсов, а также обращает нас к игровому кино Кесьлёвского, которое пятнадцать лет лежало на полке.
Международный конкурс
Сегодня доступен уже пятый блок МК. «Три песни для Беназир» (реж. Элизабет Мирзаи, Гулистан Мирзаи) показывает нам лагерь для перемещенных лиц в Кабуле. В одной из бессчетных саманок разместились молодожены Шаиста и Беназир. Он мечтает служить в афганской армии, первым из своего рода — однако пойти против мнения семьи не так просто. Невозможность вырваться становится проклятьем этой истории любви, за которой авторы наблюдали на протяжении нескольких лет, не в силах предсказать, как сложится сюжет жизни героев.
Фильм «Под землей» (реж. Ховиг Хагопян) показывает совсем иную тесноту. Мы выбираемся из столицы Армении в Аванскую соляную пещеру, опускаясь на глубину 230 метров. Здесь находится центр спелеологической терапии: подразумевается, что дышится тут совсем иначе, и вниз в шахту спускаются дети с больными легкими, взрослые с астмой и полученными на производстве болезнями: этот мир непролазной тени становится объектом магического реализма и своего рода комнатой депривации от всего, что осталось там, наверху.
Фиксации бывает недостаточно. Игривый фильм Гвидо Хендрикса «Человек и камера» провоцирует своих случайных героев. Задумка проста: режиссер ходит по домам и звонит в дверь. Что выйдет из этой нежданной встречи? Хендрикс понимает, что положение его героев и автора-наблюдателя неравно, и уравнивает шансы: первый шаг всегда делает человек, открывший дверь, правило режиссера — ответить на любое предложение согласием. Эту мгновенную созависимость режиссер охарактеризовал как сочетание «стыда и власти». Свои визиты он рассеял почти что по всей географии Нидерландов, избегая только крупных городов.
«Большинство документальных работ сегодня, в том числе и те, что называют «креативными» и «художественными», мне кажутся в основном исследованием удивительных тем с использованием обыкновенных форм». «Человек и камера» — его попытка всколыхнуть это положение дел.
Посмотреть данный блок Международного конкурса вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
Международный конкурс: Анимация
В этот день открывается программа анимации: все ее 11 фильмов покажут одним блоком, а это означает, что нужно приготовиться к путешествию по совершенно разным стилям и способам взгляда на мир. Проще всего это сделать вместе с нашим гидом. Среди тем этой программы: рассуждения об обществе и отзвуки апокалипсиса (причудливо рифмующийся с «Пустотой» из In Silico «Мегамолл», «Невозможные фигуры и другие истории I»); детские травмы («Твои загоны» и «Не в духе»); гендерная дисфория, невозможность соответствия и попытки обретения себя («Все эти чувства у меня в животе», «Вадим на прогулке»); пандемия и цифровая миграция («К апокалипсису мне надо быть в форме») и другие мотивы.
Посмотреть данный блок Международного конкурса вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
In Silico
Вторая часть программы конкурса включает девять работ. Открывается она работой «Поток XI» Хиройки Сакурая, о которой в гиде «Искусства кино» пишет Евгений Майзель: «Наиболее непосредственное внимание к природе (в смысле natura naturata) можно встретить в фильмах Хиройи Сакурая и Яна Ван Эйкена. В работах Сакурая, из года в год снимающего реки, ручьи и каналы в родной префектуре, водная стихия обретает некую вполне ощутимую субъектность. В очередном фильме из этого большого цикла («Поток XI», 8 мин., Япония, 2021) прослеживается параллель между искусственными каналами орошения рисовых полей и транспортной логистической системой».
Как ни странно, по-своему близким исследованием натуры становится «Третья природа» Дарьи Киселевой: подвох в том, что эта природа — виртуальная. Киселева использует видеоряд компьютерных игр, не привязанных ни к законам физики, ни к знакомым моделям сотворения мира — однако частные примеры внутриигровой природы представляют нам слепки с природы привычной.
От общих планов — к другой крайности. «Валюта» Кристин Люси Латимер десакрализует канадский доллар, превращая образы с его поверхности в предмет авангардного коллажа. «Иранская сумка» (реж. Мариам Тафакори), остроумное эссе о национальном кинематографе Ирана, обнаруживает тайную роль сумки в закрепощенном кино страны. «Яблоко Лайлы» (реж. Азар Сайяр) посвящено памяти и познанию/обучению. С исторической памятью работают «Погребенные новости» Билла Моррисона, где несколько архивных, буквально поднятых из-под земли новостных журналов превращаются в жанровые описания действительности недавнего прошлого. «Нажмите на кнопку, если начнется паника» — анимационный эксперимент Габриэля Бёмера, рассматривающий состояние современного здравоохранения и наши отношения к «отклонениям» и недугам.
И даже это не всё.
Посмотреть данный блок Экспериментального конкурса In Silico вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
Национальный конкурс
Уже пятая по счету часть НК сводит два фильма, настолько разных, что само собой хочется разглядеть в них хоть какую-то общность. Пожалуй, это два разговора о детстве, две попытки обращения к прошлому без прямого проникновения в толщу воспоминаний.
«Мальчик» Виталия Акимова — черно-белый портрет десятилетнего Степы из неблагополучной семьи. Степин мир мрачный, но знакомый режиссеру: перед нами новая семья его родного отца, а сам мальчик приходится автору племянником.
«Это был одновременно трудный и простой для меня фильм. Трудный, потому что я разделяю то, что говорит Степа: в моем детстве были те же краски, и в фильме сконцентрировалось всё, о чем я сам размышлял в связи со своими детскими годами. В этом смысле я долго шел к этому сюжету. Простой, потому что это была всё же чужая жизнь: в моей — отца не было, и теперь я смотрел на него как на незнакомца, сохраняя необходимую дистанцию», — рассказывает режиссер.
«27А» Дарьи Лихой использует захват экрана: прогулки по картографическому сервису, беседы в «зуме» составляют визуальную основу этого очерка о доме и памяти.
«Фильм начался с задания в Московской школе нового кино, где меня просили сделать что-то, используя только запись экрана компьютера. Я тогда много думала о диалоге, когда он происходит не в ритме игры: ты, я, ты, я, покурили — и вновь тот же знакомый пинг-понг новостями и словами. А есть диалог, когда два человека чувствуют и слышат друг друга, подхватывают мысль и волнение, и появляется что-то между ними — зазором между слов. Так появился первый фрагмент с героем, показывающим фотографию с девушкой. А от него — переход к Курскому вокзалу на гугл-картах, где уже звучит мой голос», — делится автор.
Посмотреть данный блок Национального конкурса вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
Ретроспектива Кшиштофа Кесьлёвского
Липкая действительность всегда стремится к самовоспроизводству. Повторность — важный мотив документальных работ Кесьлёвского. «Будь то интервью одних людей вслед за другими или фиксация их «сериального» существования в кадре, камера документалиста, вглядываясь в «говорящие головы» и вслушиваясь в их речь, формирует как образ пространства, так и образ эпохи. Рефрен оказывается ключевым приемом режиссера», — отмечают кураторы программы Александр Марков и Ольга Давиденко.
Собственно, фильм «Рефрен» застает польский ЗАГС за работой: люди приходят регистрировать смерть и рождение, история жизни сводится к фиксации и зачеркиванию номерков, присвоенных гражданам. В «Просвечивании» Кесьлёвский отправляется в санаторий для больных туберкулезом. Здесь когда-то умер его отец, и теперь режиссер смотрит на здешних пациентов, утративших ощущение времени, лишенных занятия, кроме своей болезни, изолированных от всего былого, оставшегося за стенами этого места. В «Больнице» Кесьлёвский возвращается к социальной критике: персонал больницы здесь действует вопреки обстоятельствам, не имея должных условий для работы. «Кесьлёвский демонстрирует жизнь обычных людей как некую константу, что сильнее любой политической и социальной неурядицы», — пишет критик Егор Сенников.
В фильме «Семь женщин в разном возрасте» придумана экономная 7-дневная структура, с помощью которой Кесьлёвский показывает жизнь балерин от ранних неуверенных шагов учениц до периода заката — работы их учительницы.
«Говорящие головы» тоже выстроены по упругой формуле: Кесьлёвский задает людям два вопроса, кто они и чего хотят. Ответы дает будто бы вся страна, от младенца до столетней женщины. И снова эта строгость, почти безжалостность структуры показывает, как быстротечна человеческая жизнь, и как тесны ее рамки.
Посмотреть данный блок ретроспективы Кесьлёвского вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
В соседнем виртуальном зале покажут игровой фильм «Короткий рабочий день» (1981). Снимался он параллельно со «Случаем», однако свет увидел лишь в 1996 году, вскоре после смерти режиссера. Что определило эту несчастливую судьбу картины? Пожалуй, несовпадение со временем, причем в самые разные его моменты. Сам Кесьлёвский называл ее «политическим кино на злобу дня». Вот, как сам автор описывает сюжет:
«Это фильм об одном партийном секретаре. В 1976 году в Польше начались волнения и забастовки из-за повышения цен. В Радоме, довольно крупном городе в ста километрах от Варшавы, прошла большая демонстрация, закончившаяся поджогом здания воеводского комитета партии. Секретарь оставался там до конца. Он ушел последним — уже когда загорелась мебель, милиция вывела его оттуда».
В 1981 году эта работа попала бы меж двух огней. Для оппозиционно настроенной интеллигенции герой-конформист, который внезапно отрастил принципы и попытался вникнуть в ситуацию рабочих, был образом чересчур неоднозначным. Для властей подоплека фильма также оказалась недопустимой: когда Кесьлёвский заканчивал фильм, новая волна забастовок привела к введению военного положения. Так картину отправили на полку. Уже потом, после смены власти, сам режиссер «взял на себя функции цензуры, исходя, впрочем, из своих собственных соображений. Сегодня, когда коммунизм формально уже не существует, мне кажется глубоко пошлым критиковать его приверженцев. Я считаю это безнравственным».
Посмотреть данный блок ретроспективы Кесьлёвского вы можете на сайте онлайн-кинотеатра Nonfiction.
