«Маски и люди», Павел Лозински
Во время пандемии режиссер смотрит на «жизнь под своим балконом» и задает прохожим один вопрос: «Что будет дальше?»
Этот короткий фильм — одновременно терапевтическая практика и пример того, сколь малыми средствами может быть осмыслена «большая» действительность. Пандемические ограничения сужают пространство жизни автора до пределов собственной квартиры. Эту тесноту он передает кадру: прямоугольник улицы символизирует неизменный вид из окна, нависающий микрофон обнажает жажду коммуникации с внешним миром. В кадре — два вида движения героев, слева направо или справа налево. Диалог возникает, когда прохожий останавливается. Кем окажется незнакомец? Стоиком или скептиком, паникером или «ковид-диссидентом»? В условиях тотального локдауна даже эта интрига становится чем-то спасительным.
«Пепел, лес и звезды», Том Эрхардт
Откуда мы пришли? Куда мы идем? Герр Булиш, работая плотником, пчеловодом и совершая увеселительные поездки на своей забавной машине, отвечает на важные жизненные вопросы
«Плотник – одинокий воин», говорит о себе герр Булиш. Но сам выбирает путь смирения. Этот воин немолод и изранен: работа в ГДР на вредоносном предприятии оставила его со множеством болезней. Булиш знает, что «любой день может стать последним», и не видит большой беды в скором пришествии смерти. Человек, у которого есть план, уже давно нашел гармонию в жизни, и теперь ищет ее в уходе. Фильм Тома Эрхардта вторит размеренному ритму этой взвешенной жизни.
«Народное радио — Баллады из Лесной страны», Вирпи Суутари
«Народное радио – Баллады из лесной страны» — карнавальное изображение финской души и ее обители, основанное на культовой финской передаче «Народное радио».
Люди в фильме Вирпи Суутари говорят о наболевшем, но мировая скорбь берет всякого с той стороны, с которой может. Одного звонящего беспокоят «радужные люди» и Metoo — «к женщине теперь не подойди». И как быть, если «собак в Финляндии регистрируют в год больше, чем детей»? Другие рассказывают о «карунавирусах», праве застенчивых людей быть счастливыми и отказе от шампуня. Поют Besame mucho, рассуждают о Христе и Сатане, дружат с бабочками. Сохраняя частицу своей анонимности, люди обнажают глубинные сдвиги в сознании — и непрестанное одиночество человека, брошенного в этот мир. Даже если он попадает в прекрасную Финляндию, любовно запечатленную автором во время летней поездки.
«Гарделлы», Флоренция Алиберти
Семья Гарделл из поколения в поколения возделывала землю, однако в новой экономической ситуации Томас и Мария вынуждены превратить свою ферму в мини-гостиницу.
Постдок о каталонских земледельцах запечатлевает момент, когда неолиберальная экономическая реальность наползает на нетронутый уголок прежней бытности. Все должно быть превращено в товар и услугу, оклеено ярлыком, описано ловким языком рекламного проспекта. Потребитель не хочет знакомства с традициями — скорее встречи со своими представлениями об этих традициях. Поэтому Гарделлы с их шершавой «масией XIX века» уступят соседу, уже обставившему свою ферму как парк аттракционов. Осторожное балансирование авторов между постановкой и всматриванием в место, как оно есть, само служит примером бережного подхода к тому, что было бы так просто попрать своим вторжением.
«Под землей», Ховиг Хагопян
В армянской соляной шахте, на глубине 230 метров под землей расположился необычный медицинский центр спелеологической терапии — странный подземный мир, попавший в объектив режиссера Ховига Хагопяна.
Хагопян намеренно погружает зрителя в шахту без предварительных инструкций. Вроде бы это рабочие, но откуда тогда ребенок? Вроде бы здесь играют в настольный теннис, но какой же это курорт? В объективе автора причудливая лечебница превращается в объект магического реализма: дрожащий свет, смутные очертания тренажеров на фоне неотесанных стен пещеры, мотив сошествия вглубь земли, походящие на ритуал упражнения… и обещание оздоровления всякому, кто выбирается наружу.
«Семейная история», Матильда Бланк
Оливье – фармацевт-ипохондрик, который регулярно ходит консультироваться к коллегам-врачам и никак не может разобраться в семейной истории болезни.
Перед камерой Оливье поет, цитирует Малковича из «Опасных связей», напоминает вудиалленовских ипохондриков и задает всякому эпизоду жизни свой жанр. Фильм Матильды Бланк представляет тот самый случай, когда интенсивность человеческой драмы (в данном случае пополам с комедией) кажется чем-то прямиком из игрового кино. И постановочный эпизод здесь действительно есть: с его помощью режиссер проникает на территорию, куда документалистике путь обычно заказан — в сон своего героя.
«Три песни для Беназир», Элизабет и Гулистан Мирзаи
Жизнь супружеской пары в кабульском лагере для перемещенных лиц: Шаиста любит Беназир, но чтобы построить жизнь с ней, должен принять решение, которое будет иметь глубокие последствия.
Вот лагерь для перемещенных лиц: однотипные саманки, по которым в случайном порядке рассыпаны люди. Вот аэростат, кажется, американский: с его помощью за лагерем наблюдают. Случись что страшное, и это будет зафиксировано для протокола. А вот Шаиста и его жена Беназир. Он — ее утешитель, наполняющий это пространство безысходности своей смешливой любовью. Но как долго удастся давать отпор? Авторы наблюдали за семьей четыре года, а знакомы с Шаистой и Беназир десять лет. Эта терпеливость при сборе материала позволила не бросить сюжет на запятой. Но нет в нем и той точки, что вносят в протокол на основе записей с аэростата. Точки, за которой не остается надежды.
«Ночная прогулка», Адриано Валерио
Джарвис приехал учиться в Шанхай. Новая среда, знакомства, влюбленности — всё это в одно мгновение схлопнулось, когда из-за пандемии в городе ввели локдаун. Запертый в своей квартире студент пытается совладать с одиночеством.
«Ночная прогулка» напоминает о том, что мы носим личную историю в своем смартфоне — не подозревая, как она сложится и куда свернет завтра. Рассказ Джарвиса складывается из фотографий, сделанных им по прибытии в Шанхай, и дополнен чужими съемками, собранными Адриано Валерио, давним другом героя. Статичные снимки с камеры телефона отражают ощущение застывшего, бессобытийного времени.
«У нас одно сердце», Катарина Варжеча
После смерти матери Адам находит переписку между ней и отцом, курдом из Ирака. С помощью анимационных вставок и архивных материалов мы возвращаемся назад на сорок лет, чтобы ощутить чувства влюбленных в разлуке, а еще — узнать необыкновенный семейный секрет.
Анимационный док о студенческом романе, который подарил жизнь Адаму, и большой истории, которая этому роману положила конец. «У нас одно сердце» находит утешение в смене поколений: драму родителей могут попытаться исправить дети, как это спустя столько лет делает Адам. Неслучайно рассказчиком выступает юная дочь уже самого Адама, которая пока вряд ли способна как следует понять, что же произошло между бабушкой и дедушкой. Впрочем, найденные письма все равно оставляют слепые пятна в этой личной истории, стереть которые не суждено и взрослому.
«Они называют это огнем», Бенедикт Ленар, Мари Хименес
Каждый год беженцы из Туниса гибнут, пытаясь покинуть страну и перебраться за море. Фильм предлагает взгляд с двух берегов: на родном мы слышим плач матерей по погибшим, на чужом — отчет патологоанатома, которая пытается дойти до правды.
В этой трагической истории вступают в разговор голоса двух берегов. Берега родного, который не смог удержать, отпустил и теперь плачет из-за утраты. Берега чужого, который не ждал, не успел и лишь только теперь пытается принять. Так вышло, что даже у смерти есть прописка: унять скорбь матерей, которым остается лишь надеяться на возвращение тела, может незнакомый человек, для которого чужая смерть — работа. «Зови это огнем» сталкивает искаженные пространства нищего Туниса со строгими линиями и прямыми углами морга на том другом, навсегда далеком берегу.
